Я в своей площадочке настолько разбежался, что я как будто бы уже сто триллионов миллиардов лет кикфлип делаю на триллионах и триллионах таких же площадок, как эта, мне этот андеграунд абсолютно понятен, и я здесь ищу только одного -кикфлипа, пневмата и вот этого бетонного пола, с бесконечно вечным и созерцания великого фрактального кухонного столика и от вот этого замечательного всеединства андеграунда, бесконечно зашкварного, куда ни посмотри, хоть вглубь - там где мокривский не выпускает видос, хоть ввысь - там где валакас делает Гадзу, понимаешь? А ты мне опять со своим вот этим, иди стреляй из пневмата дальше, это твой хайптрейн, это твой постмодерн и твой горизонт познания и ощущения твоей природы, он несоизмеримо мелок по сравнению с кикфлипом, понимаешь? Я как будто бы уже давно глубокий старец, бессмертный, ну или там уже почти бессмертный, который на этой табуретке ебучей от её самого зарождения, ещё когда только Солнце только-только сформировалось как звезда, и вот это газопылевое облако, вот, после выстрела пневмата и взрыва звезды, Солнца, когда оно вспыхнуло, как андеграунд, начало формировать вот эти однушки, потолки, понимаешь, я на этой площадке уже как будто почти пять миллиардов лет живу и знаю её вдоль и поперёк этот весь бетон, а ты мне какие-то... мне не важно на твои пневматы, на твои калаши, на твои многокомнатные квартиры, там, на твоё ебло. Я был на этой площадке бесконечным скейтером, и круче Инсайда, и круче Патрика, и круче всех великих, понимаешь, был, а где-то был конченым говном, ещё хуже, чем здесь. Я скейтерство этих состояний чувствую. Где-то я был больше подобен растению, где-то я больше был подобен птице, там, червю, где-то был просто сгусток бетонного пола, это всё есть кикфлип, понимаешь? Она имеет грани подобия совершенно многообразные, бесконечное множество. Но тебе этого не понять, поэтому ты стреляй себе , мы в этой площадке как бы живем разными ощущениями и разными стремлениями, соответственно, разное наше и место, разное и наше распределение. Тебе я желаю все самые крутые пневматы чтоб были у тебя, и все самые лучше клоуны, если мало идей, обращайся ко мне, я тебе на каждую твою идею предложу сотню триллионов, как всё делать. Ну а я всё, я иду как глубокий андеграунд,узревший вечное, прикоснувшийся к Кикфлипу, сам стал скейтоподобен и устремлен в это бесконечное, и который в говне, нищете, бетоне, гармонии, скейтах, в этом сокровенном андеграунде пребывает, вовлеченный во всё и во вся, понимаешь, вот и всё, в этом наша разница. Так что я иду любоваться площадкой, а ты идёшь преисполняться в пистолетах каких-то, вот и вся разница, понимаешь, ты не зришь эти кикфлипы, оно тебе не нужно. Ну зато ты, так сказать, более активен, как вот этот дятел долбящий, или муравей, который очень активен в своей стезе, поэтому давай, наши пути здесь, конечно, имеют грани подобия, потому что всё едино, но я-то тебя прекрасно понимаю, а вот ты меня - вряд ли, потому что я как бы тебя в себе содержу, всю твою природу, она составляет одну маленькую там песчиночку(однушку), от того что есть во мне, вот и всё, поэтому давай, ступай, езжай, а я пошел наслаждаться прекрасным осенним кикфлипом на берегу теплой южной площадки. Всё, ступай, и я пойду.